Мама, я поэт?
Мне очень хотелося секса. Лучше б сейчас, а не в школьные годы.
И все говорили "У Паши размером с трубу парохода!"
Они говорили, что Паша им это показывал в лифте.
Что было жутко и страшно, что не на шутку залипли.
Что долго плакали в ванной, что рассказали соседям,
Что это моральная травма, что больше в лифте не ездят.
Что Паша гад и скотина, что дрочит он на балконе,
Что экземпляр этот очень для секса людям подходит.
Что, правда, точно не знают, о жертвах Пашиной писи,
Что, может даже есть люди и что они чудом спаслися.
Что ты давай не теряйся, что позвони ему в двери,
Что нам потом ты расскажешь, когда всё это проверишь.
Взяла я бутылку Анапы, и пачку вкладышей Турбо,
Ну и с дарами явилась за писей и физкультурой.
"Привет, Паштет. Я шла мимо и вот припомнила как-то,
Что ты Наташе с Мариной свою показывал шляпу.
Что Ирке кончил ты в сумку, что даже Кларе Андревне,
Ты тёрся писей об лыжи, не покидая троллейбус.
Что, в общем, я бы хотела, ну как сказать бы точнее...
Хотела бы, в общем, водки. И всего, что связано с нею.
Хотела бы медленных танцев под группу Абба и даже
Немедленно стать твоею. И что ты на это скажешь?
Такой испуганой роже кричал Станиславский бы "Верю!!!"
Напрасно Паша пытался ногою держать свои двери.
Напрасно кричал он, что скоро с работы домой придёт мама.
Я полным отсутствием сисек толкала Паштета к дивану.
Бабуле моей, в прошлый вечер, мышь встретилась в пачке гороха.
Она так орала, бедняга, что даже соседи оглохли.
Чтоб так вот визжали мужчины не слышали даже в гестапо,
Рыдающий взрослый мужчина и я с бутылкой Анапы.
В моих рассказах подругам всё было как в сказках востока:
И Паша с нефритовым стержнем и всякое море пороков...
В одной социальной сетёнке для пожилых озаботов
Нашла я не так давно Пашу и аж вспоминать не охота.
Там Паша на шпильках и в юбке и в лифчике полном пушапа
Сидит в леопардовом кресле и томно вкушает Анапу.
Какая моральная травма мужчине наделана мною.
А мог бы стать Путиным даже и мы бы гордились страною.
Моё.
©Вика Самсонова 2016